хорошая девочка, ответила она. Он гладил ее подушечкой указательного пальца. Хорошая, сказал он. Она опять закрыла глаза, губы беззвучно шевелились. Через несколько минут она сказала, что кончает. Дыхание ее стало шумным и прерывистым, тело напряглось в его руках, охваченное спазмом. Когда она кончила, он тихо сказал: Мне можно продолжить или лучше остановиться? Прости, обессиленно сказала она, тебе еще долго? Нет, я быстро, сказал он. Но можем закончить, если хочешь, все нормально. Она сказала, что можно продолжить. Он опустил руки ей на бедра, вдавил их в диван и задвигался внутри ее. Она была обмякшая, вся влажная, податливая, и только слабо вскрикивала время от времени. О господи, сказал он. И лег рядом. Они не двигались, медленно дышали, пот остывал на его коже. Она провела ладонью по его спине. Спасибо, сказал он. Она улыбнулась, скосив на него глаза. Не нужно благодарить, ответила она. Его глаза были закрыты. Конечно, сказал он. Но я благодарен. Не только… Я просто рад быть с тобой, счастлив, что ты приехала. Порой, знаешь, сидишь здесь вечером в одиночестве, и, если честно, так грустно становится. Или просто одиноко. Он сдавленно усмехнулся. Прости, не знаю, зачем я все это говорю сейчас, сказал он. Я очень рад, что ты здесь, вот и все. У тебя когда-нибудь бывало такое, что тебе делают что-то хорошее, а ты так признательна, что даже самой неловко? Не знаю, происходит ли так у других или это чисто мое? Не обращай внимания, я веду себя как придурок. Тут он сел и начал одеваться. Она лежала обнаженная и наблюдала за ним. Но я же не одолжение тебе сделала, сказала она. Это взаимно. Не оборачиваясь, он снова сдавленно усмехнулся и, кажется, вытер глаза. Я знаю, сказал он. Наверное, я просто признателен, что ты хочешь этого. Да что со мной не так, прости.

Ничего страшного, сказала она. Но я против, чтоб ты изводил себя.

Он встал, натягивая рубашку. Я в порядке, не волнуйся, сказал он. Может, бокал вина? Или по мороженому?

Медленно кивнув, она села. Конечно, сказала она. Мороженое было бы здорово. Он направился в кухню, а она одевалась и наблюдала за ним через спинку дивана. Сзади он казался высоким, рубашка слегка помялась, волосы в свете люстры мягко золотились.

Не знала, что у тебя мигрени, сказала она.

Не оборачиваясь, он ответил: Не часто.

Она застегивала пояс юбки. Когда у меня в последний раз была, я, лежа в постели, написала тебе, как, мол, все плохо, сказала она. Помнишь?

Он достал две ложки из ящика и ответил: Да, похоже, твои тяжелее моих.

Айлин молча кивнула. Наконец она сказала: Я включу телевизор? Можем посмотреть вечерние новости или еще что. Как думаешь?

Почему бы и нет.

Он принес миски с мороженым, она прибавила громкость телевизора. На экране британская ведущая на голубом фоне рассказывала о выборах партийного руководства в Великобритании. Глядя на экран, Айлин сказала: Это же все вранье? Давай, скажи, что вранье. Но нет, они никогда так не скажут. Сидя рядом, Саймон мял ложкой мороженое в своей миске. Ты слышала, что она замужем за управляющим хедж-фондом, заметил он. Продолжая смотреть, они обсудили, будут ли в стране до конца года повторные выборы в парламент и какие члены партии Саймона смогут сохранить кресла, если это произойдет. Он переживал, что те, кто ему нравится больше всего, проиграют, зато удержатся «карьеристы». По телевизору пресс-секретарь партии говорил: Премьер-министр… Простите, извините, премьер-министр не устает повторять… Айлин поставила пустую креманку на журнальный столик, забралась на диван с ногами и откинулась на спинку. А помнишь, как тебя по телевизору показали? – сказала она. Саймон все еще ел. Минуты три, сказал он. Она снова стягивала волосы резинкой. Я в тот вечер под сотню сообщений получила, мол, твоего друга Саймона по телику показывают, ответила она. А один человек… Не буду говорить, кто это был. Но один человек прислал мне скриншот с тобою и написал что-то вроде: «это тот самый Саймон, про которого ты постоянно рассказываешь?» Не отрывая глаз от телевизора, он ухмыльнулся, но промолчал. Наблюдая за его лицом, Айлин продолжила: На самом деле я не так уж много говорю про тебя. И в общем я написала типа «да, это он», а она такая в ответ, слово в слово: «без обид, но я хочу детей от него». Он расхохотался. Не верю, сказал он. Айлин повторила: слово в слово. Я бы переслала тебе это сообщение, если бы не фраза «без обид», она меня раздражает. С чего бы мне обижаться? Она, что ли, думает, будто у нас какая-то печальная безответная дружба, и я на самом деле влюблена в тебя, а ты меня даже не замечаешь? Ненавижу, когда люди так про нас думают. Саймон теперь глядел на нее, ее лицо было повернуто к нему на четверть, она продолжала смотреть телевизор, свет люстры белел на скуле и в уголке века. Все мои друзья думают ровно наоборот, заметил он. Она по-прежнему не отрывала взгляда от телевизора, но казалась удивленной. В смысле что это ты безответно влюблен в меня? – сказала она. Забавно. Я не против, это полезно для моей самооценки. И кто же так думает? Питер? Вряд ли Дэклан. Передача закончилась, пошли титры. Все еще глядя в телевизор, она неуверенно продолжила: Слушай, я знаю, ты не хочешь говорить об этом. Но ты упомянул только что про одиночество. Я постоянно так себя чувствую. Я говорю это, только чтобы ты знал: ты не одинок в этом чувстве. На случай, если ты вдруг думаешь, что это только с тобой происходит. И всякий раз, когда мне становится по-настоящему одиноко, я звоню тебе. И ты меня успокаиваешь. Знаешь, стоит мне поговорить с тобой и все, о чем я беспокоюсь, кажется уже не таким тревожащим. Словом, вот что я пытаюсь сказать: если ты когда-нибудь захочешь позвонить мне в момент одиночества, звони. Можешь даже не говорить, почему позвонил, просто поговорим о чем-нибудь постороннем. Я, например, на семью пожалуюсь. Или приеду сюда, и мы займемся чем-нибудь. Ладно? Ты не обязан мне звонить, разумеется, но можешь. В любое время. Это всё. Она говорила, а он не сводил с нее глаз, и, когда она закончила, он мгновение помолчал. Затем мягко и дружелюбно сказал: Айлин, помнишь, как-то ночью ты советовала мне найти жену? Со смехом она обернулась к нему. Да, сказала она. Он улыбнулся счастливо и